Небесный клинок (главы из романа). Глава 1-1

Романофф

Дата: Суббота, 26 Июля 2008, 12:09 | Сообщение # 1

Рядовой

Группа: Прохожии

Сообщений: 19

Награды: 0

Репутация: 1

Статус: Offline

Мой рабочий день начался заурядно, как любой из сотни таких же дней в еженедельнике «Ваше дело». Миловидная секретарша Линочка, едва я переступил порог редакции, отрапортовала, не отрывая взгляда от экрана монитора:
- Сводка происшествий получена, ничего интересного я не нашла, так что у тебя почти выходной. Прости, совсем забыла - сегодня заседание суда по делу Карасева, репортаж пойдет в ближайший номер, если главный не положит его себе в ящик. Тогда сам знаешь - найдет где-нибудь через полгода.
- Курятник весь в сборе? - спросил я.
- Воробей в банке - поехал за нашей зарплатой, Орел мотается по району с главой администрации, а Синица требовала тебя на ковер сразу же, как появишься, - после секундного размышления ответила Лина.
Кто и по какому принципу подбирал сотрудников газеты, задумывались многие. Действительно, чья блажь или какое стечение обстоятельств послужило причиной тому, что в редакции «Дела» работали Орлов, Синицина, Воробьева, а их непосредственными начальниками в управлении печати были Селезнев и Курочкин. У меня не менее подходящая фамилия - Соколов, поэтому коллеги по работе тут же сократили ее на две последние буквы, присвоив мне кодовое имя Сокол.
«Наш курятник», - любовно именовали редакцию ее сотрудники, прилежно трудящиеся по руководством Юрия Петухова - мастера дешевых разоблачений и мелочных сенсаций.
Только прелестная Линочка выбивалась из боевого клина пернатых, поскольку отзывалась на кличку Лиса, а по паспорту была Лисовской. «На то и Лиса в курятнике, чтоб Петух не дремал», - ловко парировала она любые насмешки по поводу своего местонахождения в редакции «Вашего дела» от коллег и друзей.
- Лисенок, а что Синице от меня надо? - поинтересовался я.
- А ты посмотри сегодняшний номер. Только из печати, пахнет типографской краской и судом против нас в целом и тебя в частности. А Синица вчера дежурила по номеру и не заметила твоих ляпов. Ты же сам говорил, что такой материал править нельзя.
- Да, действительно, был такой разговор, ну и что такого? Сегодня, вероятно, напечатали статью о врачебных ошибках. Так у меня все подтверждено материалами следствия и решением суда.
- Так, да не так, - тяжело вздохнула девушка. - В заголовке твои врачи самым удивительным образом трансформировались в рвачей. Опечатка, которая может стоить немалой крови.
- А куда главный смотрел? - возмутился я. - Кто вообще подписывал номер в печать?
- Синица и подписывала, а главный был в управлении.
- Петух встречался со своей Курочкой? И что, потоптал?
- Потоптал, не потоптал, но нервы подпортил. Опять деньги делили. А ты не стой, иди, сейчас Синица из Сокола себе омлет на завтрак сделает.
Ольга Синицина по понятным причинам была не в настроении. В ее обычно голубых, как небо, глазах сегодня светилась серая сталь, а всегда аккуратно уложенные белокурые кудри напоминали странный гибрид головы Горгоны и модной в среде творческой молодежи 70-х прически «я упала с сеновала». Когда я зашел в ее кабинет, девушка сидела, опустив голову и подперев ее руками. Заметно было, что главный в очередной раз довел ее до слез.
- Оленька, ты сегодня обворожительна, - невинным тоном я начал разговор. - Ты сменила стилиста? Не подскажешь телефончик, а то я как раз работаю над своим новым имиджем.
- Я тебе покажу имидж! - взорвалась девушка. - Я тебе такое устрою, сейчас выдеру полшевелюры, будешь имидж на лысине менять. Да еще и съезжу по наглой рыжей усатой морде. Журналист хренов, даже собственного материала вычитать не в состоянии.
- Я не Хренов, я Соколов, морда у меня не рыжая и не усатая, прекращай мультики цитировать. Ну с кем не бывает.
- Вот именно, что ни с кем не бывает, только со мной, -разрыдалась Ольга. - Вы все такие белые и пушистые, одна я круглая дура. Вот объясни мне, почему в твое дежурство никаких ляпов никогда не бывает.
- Да просто я везучий, солнышко. Ну кончай дуться, улыбнись, будет и на твоей улице праздник.
- Да уж, будет праздник. Дождешься от вас - балбесов. Признайся, ты это нарочно?
- Конечно. Специально. Я тебя подсиживаю - сплю и вижу себя в этом кабинете и в этом кресле. Извини, Олечка, я не сумасшедший. Мечтать о твоей должности - выпускающего редактора - может только круглый идиот. Да еще и с такими начальниками, как Петух. Кстати, как он отреагировал?
- Знаешь, - усмехнулась Ольга, - он бы даже и не заметил, если б не звонки. Ты даже не представляешь, как твои «рвачи» взбеленились.
- Правда глаза колет, - вздохнул я. - Даже вот такая случайная. Ну правда, не специально получилось. Мир?
- Мир, - улыбнулась Ольга. - Знаешь же, что не могу на тебя долго сердиться. А ты сегодня вечером что делаешь? Мой уходит в ночную смену. Может встретимся, пошалим?
- Извини, Синица, сегодня никак. В три выносят приговор по Карасеву, дадут двенадцать лет, буду писать.
- А что писать, если ты и так все знаешь? Кстати, откуда?
- Да все еще неделю назад было известно, мне это и в прокуратуре, и в суде подтвердили. Разве не понятно, что любое судебное заседание - это простая формальность, спектакль для зрителей, где для каждого заранее расписана роль? Вот только чует мое сердце, что сегодня все пройдет не по заранее написан ному сценарию. В конце концов, для подсудимого текст не написан и он может выкинуть все, что угодно. Ну не расстраивайся, лапа, я тебе обязательно вечером позвоню. Лады?

Председатель районного суда Кузькина сидела в кресле, нахохлившись. Ее опущенные плечи, черная мантия, суровый взгляд из-под бровей делали женщину похожей на огромную странную птицу. Схожесть с представителем семейства пернатых придавал и нос, больше походивший на клюв.
- Таким образом, совокупность представленных мною доказательств однозначно свидетельствует о том, что данное преступление совершил именно подсудимый, и поэтому я прошу с учетом тяжести совершенного преступления назначить убийце и насильнику Карасеву меру пресечения в виде пятнадцати лет лишения свободы.
- Протестую, - прервал пламенную речь прокурора защитник. – Не доказано, что преступление совершил именно мой подзащитный, тем более, что назвать человека убийцей и насильником может только приговор суда.
- Протест защиты принимается, - приняла решение Кузьмина и, повернувшись к прокурору, добавила, – Иван Сергеевич, попрошу следить за своими словами.
- Ворона старая, - буркнул прокурор, но судья так зыркнула на него из-под опущенных ресниц, что тот замялся и сел на место.
- Слово предоставляется подсудимому,- произнесла женщина.
- Ваша честь, - начал говорить мальчишка лет пятнадцати. - Я понимаю, что вы мне не поверите, но не делал я этого. Хотя, наверное в тюрьме мне будет лучше...
- Что ты такое говоришь? - тихо возмутился защитник, обращаясь к подсудимому. - Ты представляешь, сколько тебе сейчас впаяют?
- Вы, наверное, давно все для себя решили, ваша честь, и я приму любое ваше решение, продолжил парнишка. - Господь терпел и нам велел, но я ни в чем не повинен. Хотя голос разума говорит, что может быть за колючей проволокой я буду в безопасности.
- Суд удаляется для принятия решения, - произнесла судья и встала, взмахнув рукавами мантии словно огромными крыльями, и удалилась.

Прозвище «ворона» закрепилось за ней давно. Среди студентов-юристов местного университета даже ходила байка о некоем юноше, который проходил практику в районном суде. Не прочитав табличку на двери, он прошел в нужный ему кабинет и спросил у секретаря:
- Не подскажете, как зовут моего руководителя практики?
- Ворона, - ответил тот.
- А по отчеству?
- Кажется Владимировна, но все зовут просто вороной, - удивленно ответил секретарь.
Так и звал бедный парень судью Вороной Владимировной, не подозревая, почему за его спиной все сотрудники ухмыляются и перешептываются. И только во время защиты Кузькина заметила парню:
- Отчет блестящий, но есть небольшие неточности. Инициалы вашего руководителя не В.В., а О.В.
- Как так? - удивился студент.
- Я вообще-то Ольга Владимировна, - ответила женщина, сделав акцент на своем имени, - а в целом отчет заслуживает высшего балла.
Эта байка передавалась из поколения в поколение, и только я знал, что эта история не выдумка, поскольку тем «лопухнувшимся» студентом был именно я.

Добавлено (2008-07-26, 12:09 Pm)
---------------------------------------------
От размышлений меня отвлек секретарь суда.
- Андрюша, - запыхавшись, произнес он, - Ворона срочно просит тебя зайти.
- А приговор?
- Да почем же я знаю! - возмутился секретарь. - Дуй скорее в ее кабинет, а то она мне голову оторвет.
Я поспешил в комнату судьи.
- Здравствуйте, Ольга Владимировна. Вы хотели меня видеть?
- Добрый день, Соколов. Смотрю, по прошествии нескольких лет вы все же запомнили мое имя, - подколола судья. - Да вы проходите, присаживайтесь. Смотрю, профессию сменили, переквалифицировались из юриста в журналиста.
- Так жизнь повернулась, Ольга Владимировна.
- Ведь мог бы стать выдающимся адвокатом, - укоризненно продолжила судья. - Сейчас бы с легкостью уделал обвинителя, а подался в борзописцы. Что ты думаешь по сегодняшнему делу?
- Ольга Владимировна, я уже и статью написал, - соврал я. - Осталось только срок подставить. Вы ведь ему дадите двенадцать? - ловко перевел тему юноша.
- Все-то тебе известно, - тяжело вздохнула женщина и мгновенно превратилась из грозной судьи, которую боялись не только обвиняемые, но и прокуроры, в старую, заплывшую жиром бабу, уставшую от приговоров и ежедневных бытовых проблем, которых так много в нашей действительности. - Оправдаю я его.
- Как так? - удивился я. - А как же улики?
- Ты же помнишь уголовный закон? Судья должен принимать решение, руководствуясь законом и собственным убеждением. Так вот, мое убеждение таково, что мальчик невиновен. Улики все косвенные.
- Но его застали на месте преступления! - парировал я. - С ножом в окровавленных руках!
- Высокий слог оставь для своей желтой прессы. «С ножом в окровавленных руках». А если на месте убийства ты бы застал мясника, задержавшегося на работе и поэтому не успевшего помыться?
- Ольга Владимировна, по-моему вы не в себе. У вас все нормально? Проблемы в семье?
- Прекрати, Андрей. Я с тобой серьезно разговариваю. Мне кажется, что в городе происходит что-то странное. Впрочем, если ты напишешь это в своей газетенке, я подам на тебя в суд за клевету. Приговора сегодня не будет, мне надо подумать. Ты не мог бы зайти ко мне завтра с утра? У тебя всегда был нестандартный взгляд на вещи – помню с тех времен, когда ты был еще студентом.